Не будет преувеличением сказать, что Михаил Врубель большинству известен по этому, последнему акту его жизненной трагедии: тяжелой психической болезни, с которой боролся десять последних лет, сменив с десяток больниц в разных городах. 

По «Демону поверженному», которого, уже выставленного, постоянно дописывал и переписывал, меняя выражение лица; по слепоте, настигшей художника за четыре года до смерти.

Часто вспоминают мрачное предзнаменование, бывшее ему, когда художник только-только приехал в Киев: разыскивая Кирилловский храм, он спросил, как добраться до него. Ему ответили: «Скажите извозчику, чтобы отвез Вас к дому умалишенных». Оказалось, что храм располагался на территории психиатрической больницы, в которой девятнадцать лет спустя Михаил Врубель окажется пациентом.

Но тогда он меньше всего связал это с будущим собственной судьбы, но круг жизни замкнулся именно на этой трагической ноте. Вообще, кроме антиномий, в его искусстве явно прослеживается круговая завершенность: начав творчество с религиозной тематики, он и закончил ею, написав последней картину на библейский сюжет «Видение пророка Иезекииля».

                                                                                                             

Встретив впервые Надежду Ивановну в Петербургском театре, там же он видел ее и в последний раз: в начале 1906 года Врубель ослеп. Первые признаки сумасшествия у художника появились в 1901-м году. На него стали нападать приступы беспричинной агрессии, а когда выходил на улицу, то вымещал её на первых, попавшихся под горячую руку, людях: извозчике, репортёре, капельдинере театра...

В это время он работал над «Демоном поверженным», работал по двадцать часов в сутки, заглушая в себе боль от рождения сына с уродливой губой. Но Демон не давался, не давалось выражение человека, не желавшего смириться со своим поражением.

Михаил Врубель перестал есть, бриться, умываться; его мучила бессонница, а как только закрывал глаза, ему снился Демон, заставлявший вставать и продолжать работать. Началась лихорадка. В 1902-м консилиум врачей во главе с Владимиром Михайловичем Бехтеревым вынесло приговор: больного необходимо поместить в психиатрическую больницу:

«Дорогая моя Надюша», - пишет из больницы жене Врубель. «Как бесценное здоровье твоё и Саввочки? …Я на новоселье в Клинике психиатрической (…плачу в 1 мес. вместо 200 руб. -9 руб.). Не дурно, экономно; здесь режим строже, в дортуарах курить запрещено, можно курить только в столовой, великолепной комнате с олеографиями и окнами, выходящими на великолепный парк с 200-летними липами, пропасть сиреневых кустов, то-то летом весело. …

Я поправил наконец свою ошибку, надо совсем забыть про работу, тогда время, на нее употребленное, войдет в норму 3-4-5 часов днём и главное не больше. Меня свалило то, что я после такого громадного труда, как Демон, стал еще работать по-прежнему по 15-20 часов в сутки; это было тем более глупо, что я покупкой Мекком «Демона» за 3000 руб. был совершенно обеспечен» (Москва, 07.09.1902)

 

Через год художник вышел из больницы почти здоровым. О Демоне не вспоминал, обещая писать только сына и жену. Портрет сына написал быстро. Портрет поражал взрослыми глазами, наполненными смертельной мукой. Буквально через месяц Саввочки не стало. И опять он корил себя, что принял приглашение приятеля погостить с семьей в Киеве. Не надо было, т.к. сын был слегка простуженным, но он настоял на поездке.

В поезде было холодно, простуда перешла в воспаление лёгких. Спасти мальчика не удалось, хотя до Киева они добрались, но слишком поздно…. Так Киев снова встретил Врубеля холодом. По городу он бродил, не помня себя от горя. И вдруг увидел ту самую Кирилловскую церковь, с которой всё начиналось, и вспомнил пророческие слова о сумасшедшем доме, на территории которого стоял храм.

Так он снова оказался в больнице. Потом опять были больницы: в Петербурге, в Москве, в знаменитой клинике Фёдора Арсеньевича Усольцева, что расположилась в Петровском парке. Он лечил его стихами, дождём, музыкой, прогулками и добрым словом, а Михаил Врубель называл его своим добрым демоном. В год смерти Фёдор Арсеньевич написал статью «Врубель», разместив ее в «Русском слове»:

«…Он творил всегда, можно сказать непрерывно, и творчество для него было также легко и также необходимо, как дыхание…Я долго и внимательно изучал Врубеля, и я считаю, что его творчество не только вполне нормально, но так могуче и прочно, что даже ужасная болезнь не могла его разрушить…

С ним не было так, как с другими, что самые тонкие, так сказать последние по возникновению представления – эстетические – погибают первыми. Он знал природу, понимал ее краски и умел их передать, но он не был рабом ее, а скорее соперником… Он умер тяжко больным, но как художник он был здоров, и глубоко здоров».

Здесь Михаил Врубель рисовал портрет Валерия Брюсова, который потом вспоминал, подтверждая слова Усольцева, что как только художник брал в руки карандаш или уголь, она становилась твёрдой, а линии – безошибочными. Сила искусства пережила в нем его страшную болезнь.

В эти годы его добрым ангелом стала любимая Надюша, которая постоянно ухаживала за ним, а он называл ее фиалкой, розой, бесценной драгоценностью. Ему достаточно было слышать ее голос, чтобы радоваться. Уже ослепнув, он продолжал диктовать ей письма. В последний год художник уже не хотел жить, устал и часами простаивал у форточки в надежде простудиться и умереть.

Не обрадовало Врубеля даже известие, что его произвели в академики Академии художеств. В конце концов он добился того, чего хотел: в феврале 1910-го у него появились признаки воспаления лёгких, а первого апреля его не стало. Надежда Ивановна пережила Михаила Врубеля всего на три года, умерев в 1913-м в возрасте 45 лет.

Серия сообщений "*** знаменитости, художники, балет":
Часть 1 - Человек дня
Часть 2 - Ида Рубинштейн
...
Часть 43 - Михаил Врубель
Часть 44 - Михаил Врубель. Московский период
Часть 45 - Михаил Врубель. Последний акт