Ида Рубинштейн, сомнамбула и миф, родилась не осенью 1883 года, как утверждают метрические записи Харьковской синагоги. Мифом она стала, прожив долгую, почти восьмидесятилетнюю, жизнь.

Начав ее страстным желанием быть знаменитой, она закончила  в монашеском уединении и безвестности, далеком от славы и шумихи. И это тоже был ее выбор.

Сомнамбула – таким эпитетом наградили Иду учителя в ранней юности, настолько эта девушка была необычна как внешне, так и внутренне.

Проведя месяц за строптивость  в психбольнице, она выиграла  битву за себя и право делать собственный выбор всегда, не оглядываясь на то, что предписывает ей традиция, родственники или религия.

После пребывания в таком заточении, она быстро нашла разумное решение, навсегда освободившее от родственной опеки не только ее, но и ее миллионы: она заключила фиктивный брак со своим двоюродным братом, а через месяц, оставив «благоверному» часть своего многомиллионного капитала, развелась, на том и покончив расчеты с опекунами и родственниками.

Таким было начало жизненной истории Иды Рубинштейн, женщины, превратившейся в миф. При жизни ее окружали легенды, домыслы, загадки и тайны, чему она сама в немалой степени способствовала, а после смерти и вовсе стала существом, рождающим не только споры и самые крайние оценки, но и вдохновляющим на создание шедевров и множественные толкования своего образа.

Миф никогда не возникает на пустом месте, он рождается из бессознательного когда жизнь мифического существа становится началом чего-то большего, чем его реальная биография. Биография - всего лишь вместилище фактов, связанных между собой в единую временную цепочку.

Биография может стать житием, или мифом, или вообще кануть в безвестность, что случается гораздо чаще, чем первое и второе. Житие святого строится сознательно по определенному закону и канону, миф же возникает неосознанно, подспудно в интерпретации и истолковании фактов жизни необыкновенной, таинственной, меняющей что-то существенное, после чего уже нет возврата к прежнему.

Пустоты, которые в своей биографии Ида Рубинштейн оставляла сознательно, или наоборот, обнажала, акцентируя на чем-то особое внимание, превращали ее жизнь в магнит, притягивающий и завораживающий, очаровывающий и гипнотизирующий, а ее необычная внешность становилась образцом для подражания не одного поколения женщин.

Обворожительная актриса и танцовщица, сомнамбула и мифическое существо, женщина-вамп, женщина-львица, женщина-страсть Ида своей сознательно выстраиваемой жизнью, ни на кого не похожей внешностью и сценическим образом сформировала новую парадигму женщины, парадигму, ставшую определяющей не только в веке двадцатом, но и в двадцать первом.

Женщина-интеллектуал, женщина-загадка, женщина свободная от норм и стереотипов, свободная во всем - от яркого макияжа и цветных волос до сексуально-эротических желаний и проявлений любви как к мужчинам, так и к женщинам.

У нее хватало мужества и миллионов быть женщиной, в отличии от многих других, не имеющих ни того, ни другого. Своей природной женственности она не стеснялась и не прятала ее, а культивировала, проявляя в жизни и на сцене открыто и обворожительно, вызывая восторг и скандалы, только подогревающие интерес к ней.

Эротика и сексуальность, обнаженная красота женского тела, природа, безгрешная в своей обнаженности, оживавшая в загадочных танцах Иды, раскрепощали публику, приводили ее в изумление, ступор и экстаз.

Ида любила экзотику, сама была экзотикой и экзотикой было все, что ее окружало: сад, цветы, разгуливающая по саду пантера, японские невиданной красоты вазы…Она обожала путешествия в экзотические страны, любила охоту, постоянно нуждаясь в ярких впечатлениях и смене мест, любила дорогие яхты и экзотические наряды.

Ее необычная красота - смесь востока и запада,  непривычная для того времени худоба и высокий рост, к которым сегодня все  привычны,  делали ее явлением, сталкиваясь с которым женщины замирали и чувствовали себя замарашками и уродинами.Ею восхищались, ее ненавидели, ею раздражались, ее любили, ее запрещали...

Ида творила свою жизнь, и не только на сцене: она делала из нее произведение искусства от начала до конца, привлекая все лучшее, что было к тому моменту: композиторов, художников, хореографов, стилистов и модельеров.

Женщина, режиссировавшая свою жизнь почти восемьдесят лет, оставившая голубую дымку мифа, была загадкой. Наверное поэтому ее лучшими портретами для меня являются голубые портреты Иды Антонио де ла Гандары и Ромейн Брукс. Голубой цвет - цвет тайны, лунный цвет, таинственный, мистический и трагический одновременно.

Все вместе это создавало ауру, в которой жила Ида в глазах поклонников и публики и которая осталась после нее как запах пирожного «мадлен» Пруста или запах очень дорогих экзотических духов по имени "Ида".

Гремучую смесь женщины нового века - трагическую и обнаженную, хрупкую и свободную, страстную и яркую, своенравную и строптивую - сумел передать Валентин Серов, приехавший в Париж по приглашению Сергея Дягилева, чтобы запечатлеть Иду на  афише как символ нового русского сезона в Париже 1910 года.

Художник, всегда  режиссировавший идеи портретов, видел Иду на своей будущей картине обнаженной, и только обнаженной. Такой он видел Иду в танце "Семь покрывал" в 1908 году в Петербурге. Ее исполняла актриса и танцовщица, которую до этого называли бездарной и неспособной ни к драме, ни к танцам.

Но она упорно шла к своей цели, не обращая внимания ни на возраст (учиться танцевать у профессиональных хореографов она начала в двадцать пять), ни на свои слабые способности, ни на критические отзывы о своих первых сценических опытах. Она  работала, много и упорно.

Над каждым жестом, каждым поворотом головы, каждым движением, часами отрабатывая их перед зеркалом и доводя  до совершенства. Над танцем "Семь покрывал" она работала несколько месяцев, пригласив для постановки лучшего хореографа – Михаила Фокина и заказав музыку для танца у Александра Глазунова.

Танца, который должен был исполняться в пьесе Оскара Уйльда "Саломея", запрещенный Священным Синодом как скандальный, Ида не отдала. Отказавшись от пьесы, она не отказалась от ключевого ее эпизода - танца Саломеи на пиру царя Ирода.

Танец "Семи покрывал" в исполнении Иды стал потрясением. Еще до премьеры она, действовавшая как опытный пиарщик сказали бы сегодня, сделала все, чтобы привлечь внимание к премьере. И ей это удалось: сказать, что был аншлаг, значит, ничего не сказать.

Кульминация танца наступила когда Саломея сняла последнее покрывало, обнажив себя не только перед изумленным царем Иродом, но и перед потрясенной публикой. Она околдовывала не царя, а публику. Танец закончился. В зале наступила звенящая тишина... Публика оцепенела! Через несколько минут зал взорвался овациями, вызывая танцовщицу на бис снова и снова.

Это был триумф!!! Триумф, который не мог не заметить великий Дягилев, имевший нюх на все новое и неординарное. Пригласив единственную непрофессиональную танцовщмцу в свою труппу, Дягелев покорил Париж окончательно. Покорил не профессиональной Анной Павловой, а непрофессиональной Идой с ее танцем "Семь покрывал".

А с картиной Валентина Серова "Ида" все случилось гораздо более драматично и вовсе без триумфа. Единственное, чего боялся художник, когда к нему поступил заказ от Дягилева, отказа Иды позировать обнаженной Саломеей, с легкостью разрешилось: она согласилась без всякого жеманства и кокетства.

Картина «Ида», в отличие от танца "Семь покрывал", вызвала град критики, как со стороны профессионалов, так и от простых любителей живописи. Разразился скандал, появилась карикатуры на картину, резкие статьи и нелицеприятные реплики от титанов русской живописи Репина и Сурикова. Картину спасла… смерть Валентина Серова.

Тогда публика повалила в Русский музей смотреть «Иду», которая в одночасье превратилась в шедевр живописи. И до сих пор картина покоряет на нее смотрящих чем-то неуловимым, трагически-щемящей наготой хрупкой женщины, глазами, полными печали и глубины, ярко-красными губами и шарфом, лежащим у ног библейской чаровницы, сумевшей покорить своим танцем жестокого и грозного царя.

«Ида Рубинштейн» В.Серова

Как рабыня старого Востока,

ластясь, покоряя и коря,

муку и усладу сотворя,

двигалась ты кротко и жестоко,

вся в глазах усталого царя.

Опустилась наземь пляска шарфа

в безвоздушной медленной стране.

Замер царь за рамою, зане

тело опустело, словно арфа

об одной-единственной струне.

Кончилось с пространством состязанье

на простом холсте пустой стены.

Нет, художник, на тебе вины,

но свистит лозою наказанья

жесткая мелодия спины.

(Сергей Петров,14 января 1965)

Более двадцати пяти лет Ида покоряла Париж, в Россию она уже никогда не вернулась. Ее родным городом стал Париж. В 1934 году французское правительство наградило ее орденом Почетного легиона, а годом позднее сделало ее гражданкой Франции. Известная пианистка и преподаватель Маргарита Лонг писала:

«Это совсем немного за тот ворох шедевров, который она оставила Франции».

Ида Рубинштейн оставила действительно немало шедевров. Для нее писали музыку Игорь Стравинский, Александр Глазунов, Морис Равель, создавший по ее заказу музыкальный шедевр - «Болеро». В танце  все вдохновлено и оплачено Идой: музыку она заказала специально для своего вечера, для постановки танца на  музыку Равеля пригласила первую женщину-хореографа  сестру Вацлава Нижинского – Брониславу, и идея танца – тоже была Иды.

Морис Равель позднее писал, что единственный шедевр, который он создал, это «Болеро». 22 ноября 2013 года «Болеро» исполнилось 85 лет. Произведение стало шлягером, который сегодня присутствует почти во всех репертуарах знаменитых оркестров и известные хореографы мира продолжают ставить свои вариации танца.

А тогда, в далеком 1928 году, «Болеро» было впервые исполнено Идой Рубинштейн на ее вечере. Она исполняла танец на столе в пивной, полной мужчин, которые постепенно прислушиваясь к музыке, подступали к ней все ближе и ближе, впадая под все усиливающейся и нарастающей как лавина ритмической музыкой в гипноз и транс, в экстазе обливая танцовщицу пивом!

Идея танца – идол и толпа – и сегодня вдохновляет многих. Танец и музыка "Болеро" стали настоящим триумфом, восторгом и потрясающим по страсти и накалу эмоций видением! Хотя длился танец всего 15 минут…

«Болеро» стало музыкальным образом самой Иды: ее гипнотического и напряженного воздействия на публику, нового рисунка ее танца, совмещающего классическую и неклассическую хореографию, восточную страсть и западную традицию.

Здесь воплотилось то, к чему стремился в своей новаторской хореографии Вацлав Нижинский, с блеском продемонстрированной его сестрой: он говорил и считал, что в танце все должно подчиняться идее - каждый жест, каждое движение танцовщика, декорация и костюмы - все.

Все должно идти от идеи, а не от техники исполнения танца. Неподвижность - тоже танец и как паузы в речи бывают красноречивее слов, так  отсутствие движения в танце может быть драматичнее и выразительнее движения.

Последний раз актриса вышла на сцену в 55 лет. Потом была вторая мировая война, бегство из Парижа, где ей как еврейке, грозила смерть, создание в Лондоне вместе с миллионером Гиннесом госпиталя, в котором она сама лично перевязывала раненых, ухаживая за ними так, что все считали ее профессиональной медсестрой. Ее прежняя жизнь закончилась навсегда и так, как будто ее и вовсе не было.

Приходя в палату, она, красивая, всегда прибранная и в макияже,  готовая поддержать любого больного, действительно помогала выздоравливать. После войны Ида вернулась в Париж, от ее богатого дома и сада ничего не осталось,только обгоревший остов.

Она купила домик во Французской Ривьере в маленьком городке, где жила до конца жизни в полном уединении, в молитвах (она приняла католичество) и воспоминаниях. Умерла эта необыкновенная женщина в 1960 году, в 77 лет, указав в завещании в деталях, как следует ее захоронить: никаких некрологов в газетах, никаких почестей, никаких дат на могильной плите. Только буквы: I.R.